Раевский Станислав

Как и многие известные российские психологи, Станислав Раевский пришел в терапию не сразу, а изрядно «намаявшись» в другой области — химии. «Сначала я пошел по проторенной дорожке: по стопам отца поступил на химфак МГУ. Мечтал когда-нибудь изобрести эликсир вечной жизни,— смеется Раевский, вспоминая студенческие годы.— Но довольно быстро почувствовал, что химия – не моя судьба, а понять смысл жизни и тайну смерти можно, лишь погрузившись в глубины психики».

Промучившись некоторое время на химфаке, Раевский перевелся на факультет психологии. «Я как будто заново родился, запоем читал все, что мог достать, и не только учебные пособия». За 20 лет практики Станислав собрал большую библиотеку и фильмотеку для клиентов и студентов. «Чтобы понять причины депрессии, страхов и одиночества нужен не отстраненный язык науки, а образный и метафорический язык художественной литературы и кино. Например, «Смилла и ее чувство снега» Питера Хёга или «Волхв» Джона Фаулза – прекрасные образцы для психологической работы. Я убежден, что подобная литература гораздо эффективнее помогает найти путь к себе, чем специализированная книжка про личностный рост. Сейчас я все больше говорю с клиентом на языке кино, считая, что даже по короткому отрывку из любимого фильма клиента можно понять причины его кризиса быстрее и лучше, чем проведя целую батарею стандартных тестов».

Знакомство Раевского с практической психологией пришлось на перестроечный период. Он постоянно перечитывал работы Юнга, скопированные на диафильмы, в библиотеке МГУ. Но главными событиями для него стали приезды в Россию звезд мировой психологии и психотерапии: Карла Роджерса, Вирджинии Сатир, Карла Витакера. Для отечественных психологов эти знакомства сразу задали очень высокую планку. Некоторое время спустя Станиславу в руки попала книга Джона Гриндера и Ричарда Бендлера, основателей нейролингвистического программирования, «Из лягушек в принцы». Он был настолько впечатлен, что решил серьезно заняться НЛП. Он даже помогал организовывать первый визит Джона Гриндера в Россию. «От тех лет веяло необыкновенным ощущением свободы и бесконечных возможностей,— вспоминает Станислав.— Мы совмещали семинары НЛП с занятиями айкидо и однажды даже сыграли вместе с Гриндером на тамтамах прямо на Красной площади. Главное, чему я научился у Гриндера – это свободе и честности в работе с клиентом».

После нескольких лет активных разъездов по стране первоначальное восхищение НЛП прошло. «У меня было много тренингов и семинаров по НЛП, и постепенно я стал разочаровываться, потому что видел — большинство техник в случае серьезных проблем не работает, а лишь создает у клиента иллюзию результата. После НЛП и эриксоновского гипноза Раевский посвятил себя изучению метода психодрамы. Но в итоге сделал выбор в пользу глубинной терапии и погрузился в психоанализ — сначала классический (по Фрейду), затем юнгианский.

На этом этапе первым и главным учителем Раевского стал Борис Кравцов — легендарная личность в российском психоанализе. «Он оказался одним из немногих наших специалистов тех лет, кто реально занимался психотерапией. Кравцов учил нас работать с очень сложными пациентами. И когда мы все вместе сидели в группе, обсуждая конкретные проблемы, становилось непонятно, кто из нас в тот момент более нормален — клиенты или терапевты».

К сожалению, в то время можно было получить серьезное образование по психотерапии и консультированию только в зарубежных программах. Поэтому после аспирантуры в МГУ последовали годы учебы: сначала у специалистов из института Юнга (Цюрих), затем – у коллег из Лондона. «В наши дни, – говорит Раевский, – ситуация другая, можно стать юнгианским аналитиком международного уровня, даже не выезжая из Москвы».

Излюбленная тема Раевского — кризис среднего возраста. Он смотрит на него с оптимизмом и считает своей главной задачей помочь клиенту пережить эту «смену эпох». «Если у человека появляются симптомы неудовлетворенности, их не нужно бояться или скрывать, иначе неминуемо появятся более серьезные проблемы. Раз психика дает знак – значит, нужны серьезные изменения в жизни. И здесь юнгианский анализ приходится как нельзя более кстати: помогает, с одной стороны, осмыслить прошлый опыт, с другой – найти, наконец, свой путь».

Эра психологии, которая, по словам Раевского, царит в наши дни, требует от специалистов более широких взглядов на свою деятельность. Современный виртуальный мир – это мир символов: экономических, политических и даже символов любви. Психологи волей-неволей становятся экспертами по очень разным вопросам: от семейно-бытовых до финансово-политических. Поэтому неудивительно, что большинство из них помимо терапии освоили и активно практикуют и бизнес-консультирование, и коучинг. «Лично мне даже нравится работать в этом направлении,— говорит Раевский.— Я хорошо понимаю деловых людей, потому что у меня самого преобладает логическое мышление».

«Любовь» между Раевским и некоторым количеством успешных российских бизнесменов, видимо, взаимная. Иначе не стали бы ходить в деловых кругах шутки вроде «Кризис кризисом, а Раевский по расписанию».