Фитнес-тур во Вьетнаме. Медитация под топот крабов

«Не надо метаться» — такой план составили мы для себя на оставшиеся два дня поездки, едва обменявшись парой фраз. Не знаю, благодаря ли регулярным медитациям, работе в парах или местному климату к концу путешествия для того, чтобы о чем-то договориться, нам уже не нужно было произносить слова вслух. А to-do list до отъезда у нас был мощный. Мы планировали съездить на Чамские острова, по пути устроив рыбалку, отправиться в горы на ферму, чтобы самим собирать овощи, фрукты, доить коров и потом приготовить из этого какое-нибудь блюдо по местному рецепту.

Но все эти смелые идеи растворились в жарком вьетнамском воздухе. Последние два дня мы только и делали, что купались, загорали, ходили на массаж и тренировались. А после заката ездили в Хойан ужинать и бродить по старым улочкам. В эти дни ночной город, обычно пасторально тихий, оглашался пчелиным жужжанием вувузел (южноафриканские дудки, которые стали символом нынешнего чемпионата мира по футболу в ЮАР) и страстными вскриками болельщиков.

Оказалось, что подавляющее число жителей города Хойан следят за футбольным чемпионатом. Во время матчей из каждого дома на улицу выносят допотопный телевизор, возле которого собирается ужинать и пить пиво вся семья.

А на главной площади города стоит огромный плазменный экран, вокруг — пластиковые стулья в пару десятков рядов. Мы стали свидетелями того, как темпераментные болельщики смотрели здесь «остросюжетное кино» — матч Япония — Уругвай.

Но нас футбольные страсти оставили равнодушными: за эти дни мы так глубоко погрузились в себя, что никакие события большого мира нас не трогали. Мысли и ощущения как бы слиплись воедино, взгляд прояснился, а чувства обострились: мы стали слышать звуки, которые до этого выпадали из нашего регистра. Например, во время одного вечернего урока было сложно войти в медитацию: сразу несколько человек, лежа с закрытыми глазами, не без ужаса прислушивались к страшному топоту, который не давал сосредоточиться на дыхании (нужно было повторять на вдохе слог «ами», на выдохе — «тофо», что дословно означает «славься, Будда»).

«Что это было?» — спрашивали мы друг друга, когда Стас разрешил открыть глаза в конце практики. В итоге обнаружили на газоне, который мы оккупировали для занятий, несколько крабьих нор. Кто бы мог подумать, что эти совсем юные, еще полупрозрачные тщедушные членистоногие шастают по траве с таким грохотом.

А теперь вот вам несколько портретных зарисовок нашей группы.

Супруги из Ульяновска, Евгений Романов и Ирина Хайруллина, устраивали регулярные фэшн-шоу. Наряжаясь то в одинаковые трико из последней коллекции Дениса Симачева, то в свежеприобретенные традиционные вьетнамские костюмы, они устраивали фотосессии под пальмами на пляже, на средневековых улицах Хойана и в бассейне.

Ксения Лежнева — самый продвинутый из нас адепт «Китайской гимнастики» (в туре со Стасом Рогачевым она уже второй раз, поэтому делает все упражнения техничнее остальных) не расставалась с томиком Лао Цзы, в промежутках между чтением самостоятельно совершенствовала навыки ицзинь-цзин и медитировала.

А мы с Леной Захаровой и Ольгой Кондаковой завели добрую традицию часами сидеть в воде, отчего нас вполне можно было принять за буйки. Покачиваясь на волнах Южно-Китайского моря, мы вели культурологические беседы о чамской цивилизации, тонкостях вьетнамской кухни, своеобразном местном рецепте социализма, который прекрасно сочетается с буддизмом. И попутно сокрушались о разрушительной коммерциализации Шаолиньского монастыря, о которой нам рассказывал Стас накануне во время лекции. Иногда мы с Леной практически умоляли Олю прекратить шутить.

После жесткого вечернего ОФП (общей физической подготовки), где мы прыгали сколопендрами, ходили колесом, держали стойку мабу по две минуты, делали «тачку» и много других давно забытых упражнений из репертуара школьных уроков физкультуры, в теле обнаружилось много неожиданных мышц, в том числе в области талии, и смеяться не было никакой возможности. Стас даже сказал Ольге: «Можно, мы будем называть тебя Синчин?» И пояснил, что в переводе с китайского это слово значит «улыбающийся», а вообще так звали его первого учителя, шаолиньского монаха. «Слышал бы это мой генеральный директор, — заметила Ольга. — Он мне все время ставит на вид, что я слишком серьезная и совсем не улыбаюсь».

Иногда мы замечали в волнах стремительно утончающийся силуэт Игоря Дворянинова. В самом начале нашего путешествия местные торговцы то и дело называли Игоря Буддой, показывая на его живот: мол, большой белый человек — хороший человек. Однако к финалу Игорь всерьез разочаровал местных жителей: его живот сдувался на глазах, мышцы приобретали отчетливый рельеф, а кожа — интенсивный цвет женьшеневой настойки.

Светлана Дымова вдохновенно постигала страну посредством шопинга. Единственная из нас, она научилась понимать вьетнамский английский, который носители языка и разобрать не в силах. И даже освоила несколько фраз по-вьетнамски. В очередной лавке на городском рынке Хойана состоялся следующий диалог с ее участием: «What are you looking for, madam?» — «I’m looking for myself». («Что вы ищете, мадам?» — «Я ищу себя»).

Это была фраза дня. За нее мы чокнулись арбузным и манговым фрешем в последний вечер перед отъездом в Ханой. Однако не все смогли оторвать свои бокалы высоко от стола: после упражнений на плечи столовые приборы казались пятикилограммовыми гантелями. Отчетливо вспомнился эпизод из фильма «Убить Билла», где Черная Мамба, героиня Умы Турман, так умоталась на тренировках шаолиньского монаха Пай Мэя, что была не в силах справиться с палочками для еды за ужином и в итоге осталась без вечерней плошки риса.